— Есть ещё один, — сказала она, понимая, что момент ушёл. — Экзетер — ангел, который был со мной больше века. Он предпочитает проводить время в своей комнате в западном крыле, просматривая научные книги.

— Он будет на ужине?

— Я попрошу его присутствовать. — Трудно представить милого, рассеянного Экзетера, желающего причинить ей вред. — Не могу подозревать его, никого из них не могу

— В настоящее время ничего не указывает на кого-то конкретно, так что нельзя никого исключать.

Скрестив руки на груди, он повернулся к ней лицом.

— Расскажи мне об Августусе.

— Нечего рассказывать. — Она сложила крылья и встала. — Он друг, который считает себя чем-то большим. Мы уже с этим разобрались.

Ноэль видел, что Нимра не привыкла, чтобы её допрашивали или подталкивали.

— Думаю, что Августус не верит в это.

Холодная улыбка в глазах.

— Как мы уже говорили, — сказала она, — подобные вещи не в твоей компетенции.

— Напротив. — Сократив расстояние между ними, он упёр руки в бёдра. — Разочарованные люди совершают глупые, а иногда и смертельные поступки.

Она вроде, как нахмурилась, когда протянула руку, чтобы смахнуть крошечный белый цветок, упавший на плечо.

— Только не Августус. Он всегда был, прежде всего, другом.

— Не важно, во что ты предпочитаешь верить, его чувства далеки от дружеских. — Ноэль заметил неприкрытую ярость на лице Августуса, когда тот понял, кем Ноэль был для Нимры

Нимра поджала губы.

— Спорный вопрос. Августус навещает меня, но его не было, когда мне в чай добавили Полуночник.

— Ты говорила, что лишь некоторым слугам доверена твоя еда, — заметила Ноэль, и по его венам пробежал изысканный, манящий аромат, который не имел ничего общего с садом. — И всё же ты явно сосредоточена на внутреннем дворе в охоте за предателем. Почему?

— Слуги все люди. Зачем им рисковать и подвергаться наказанию смерти? — спросила она в подлинном недоумении. — Их жизнь и так коротка.

— Ты бы удивилась, узнав, на что способны смертные. — Он запустил руку в волосы, чтобы подавить желание накрутить иссиня-чёрный локон на палец. Его по-прежнему беспокоило, как Нимра манила его, когда ничто долгие месяцы не могло проникнуть сквозь оцепенение внутри… особенно когда он ещё не видел природу силы, лежащей в основе её репутации. — Сколько слуг я должен рассматривать, как врагов?

— Трое, — ответила Нимра. — Вайолет, Сэмми и Ричард.

Он запомнил имена и спросил:

— Что сегодня будешь делать?

Очевидно, ещё злясь на него за то, что он осмелился не согласиться, она бросила на него взгляд, наполненный чистым королевским высокомерием.

— Повторяю, тебе ничего не нужно знать.

Ему «всего» двести двадцать один год, но провёл это время в рядах людей архангела, последние сто лет в гвардии чуть ниже Семёрки. Он тоже высокомерен.

— Может, и нет, — сказал он, подходя так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом, — но я был вежлив и цивилизован, пытаясь завести разговор.

Нимра прищурилась.

— Думаю, ты никогда не был вежливым и цивилизованным. Прекрати прилагать усилия… Это смешно.

Он грубо и непривычно рассмеялся. Грудные мышцы расширились так, как не растягивались уже долгое время.

Нимра была ошеломлена смехом Ноэля, потому что его лицо преобразилось, а голубизна глаз стала ярче. Это проблеск того, кем он был до событий в Убежище — мужчиной с намёком на порочность в глазах и способностью смеяться над собой. Так что, она с удовольствием положила свою руку на изгиб его локтя. Тепло его тела просачивалось сквозь тонкую ткань рубашки, которая была на нём, и касался её кожи, его мускулы перекатывались под пальцами. На мгновение Нимра забыла, что она — ангел на четыреста лет старше его, ангел, которого кто-то хотел убить, и стала просто женщиной, гуляющей с красивым мужчиной, который начинал очаровывать её грубыми чертами и прочим.

Три дня спустя Ноэль получил очень хорошее представление о том, как функционирует двор Нимры. И Нимра его бесспорный центр, но она не королева. На самом деле, «двор» совсем не подходил. Это не экстравагантное место с официальными ужинами каждый вечер и придворными, одетыми так, чтобы произвести впечатление. В основном они должны хорошо выглядеть и лебезить.

Двор Нимры представлял собой весьма функциональную единицу, и умелость её мужчин и женщин очевидна. Кристиан, чьё отношение к Ноэлю не потеплело, занимался повседневными делами, в том числе управлял инвестициями, приносившими деньги двору. В некоторых делах ему помогал Фен, хотя, судя по тому, что видел Ноэль, это скорее отношения наставника и ученика. Фен передавала факел Кристиану, который, возможно, был старше его по годам, но моложе по опыту.

Асирани, напротив, секретарь Нимры по связям с общественностью.

— Она отклоняет большинство приглашений, — сказала ему расстроенная вампирша на второй день, — и мне всё труднее работать. — Однако приглашения — от других ангелов, вампиров высокого ранга и людей, жаждущих вступить в контакт с правящим ангелом продолжали поступать, что означало, Асирани была занята.

Экзетер, учёный, оправдал свою репутацию. Эксцентричный человек с редкими седыми волосами, торчащими во все стороны, и крыльями удивительного глубокого жёлтого цвета, с нитками меди, он, казалось, проводил всё время в облаках. Однако, тщательно присмотревшись, он понял, что учёный — источник, как советов, так и информации для Нимры, когда дело касалось политики ангелов.

Фен же, напротив, держал руку на пульсе, когда речь заходила о вампирском и человеческом мире.

Только у Амарии, казалось, не было никаких дел, кроме заботы об отце.

— Ты остаёшься в этом дворе из-за Фена? — спросил он Амарию однажды вечером после официального ужина, когда они стояли на балконе под серебряным светом полумесяца, а влажный воздух смешивался со звуками насекомых, занятых своими делами, и густой темнотой, которая была рекой. Вампирша потягивала из бокала кроваво-красную жидкость, которая взывала к чувствам Ноэля. Но он уже поел, так что не был голоден, просто в голове гудело от манящего аромата металла. Раньше он бы проигнорировал стакан в её руке, чтобы сосредоточиться на пульсе на её шее, на запястье, но мысль о том, чтобы прикоснуться губами к её коже, к чьей угодно коже, заставляла всё тело застывать, и голод резко замирал.

— Нет, — ответила она, наконец, слизнув каплю крови с пухлой нижней губы. — Я обязана быть преданной Нимре за то, как меня создали и, хотя мне не с чем сравнивать, многие говорят, что это хорошая территория. Я слышала такие рассказы о других дворах, что у меня волосы вставали дыбом.

Ноэль знал, что эти истории правдивы. Многие бессмертные настолько бесчеловечны, что считали людей и вампиров всего лишь игрушками для развлечения, властвуя смесью глубокого ужаса и садистской боли.

Напротив, хотя слуги и придворные Нимры относились к ней с величайшим уважением, в них не было едкого намёка на страх и нервозность.

И всё же… Ни одна правительница, в которой была хоть капля доброты, не смогла бы удержать столь жестоких нападающих, как Назарах. Это заставило его усомниться в правдивости всего, что видел до сих пор, и задаться вопросом, не играет ли его самый искусный противник — шестисотлетний, умелый ангел.

Амария шагнула ближе, слишком близко.

— Ты тоже это чувствуешь, да? Ложь. — Шёпот. — Намёки на правду скрыты. — Аромат Амарии был глубоким, роскошным и жарко чувственным без каких-либо оттенков. Смелый запах соответствовал истине её природы… Весь из себя цветной, обольстительный и красивый, без размышлений о последствиях. Молодой. В сравнении с ней он чувствовал себя древним.

— Я новичок в этом дворе, — сказал он, хотя был встревожен её вопросом и намёком. — И прекрасно понимаю, чего не знаю.

Она злобно поджала губы.

— И ты, конечно, должен угодить своей госпоже. Без неё здесь ничего не будет.